Истории мееханского пограничья. Том I. Север - Страница 82

– Я не спрашивал твоего мнения, только где живет его мать. И как только мне это скажешь, объявишь тревогу, и удвоишь охрану на стенах. И отдашь мне все трембиты, кроме одной. Потом сделаешь то, что я тебе говорю. Поспеши.

Бургомистр проглотил слюну и кивнул.

***

Они увидели их перед рассветом. Солнце окрасило горизонт розовым, на востоке горные пики вгрызались черными зубами в светлеющее небо. Было холодно, от дыхания людей и животных поднимался пар. Отряд ждал, укрывшись на западном конце прохода, перед ними открывался прекрасный вид на Скорбный Проход.

Кеннет знал, откуда взялось это название. Никакой другой проход в горах не взял столько жертв. В трехстах ярдах перед ними была имперская дорога шириною в двадцать футов, из гладких, равномерно уложенных камней. Она была очищена от снега, значит, купцы уже какое–то время рискуют проезжать под притаившейся опасностью. Что ж, тот, кто имел мужество путешествовать в таких условиях, мог поставить любую цену на свой товар. Хотя нужно быть отчаянным или сумасшедшим, чтобы выезжать сейчас на такую дорогу.

С восточной стороны прохода широкие и высокие склоны были просто созданы для схода лавин. Поднимающиеся поначалу полого, они потом резко задирались вверх и заканчивались высокой стеной, напоминающей формой бычью холку. Потому и назвали место Старым Волом. Местные говорили, что когда Старый Вол заревет, то есть огромная лавина сбросит снег, то дорога на юг открыта. Бывало Вол опаздывал с ревом, и тогда купцы, перевозившие скоропортящиеся товары, такие как масло или рыбу, шли на определенный риск. Многих из них потом находили только после таяния снега.

Лавину иногда пытались сбросить с помощью трембит, деревянных труб длинною в пятнадцать–двадцать футов, и используемых в горах для передачи простых сообщений на большие расстояния. Когда это не помогало, купцам оставалось только нанять мага, владеющего Тропой Земли, Воды или Льда, чтобы заставил Вола рыкнуть. Открытие торговых путей стоило тех денег. Хотя порою и казалось, будто природа умышленно насмехается над людьми, создавая невозможные условия. Сейчас тоже было не ясно, каким чудом слой снега в десятки локтей, собравшийся за зиму, еще держится на скале.

Лейтенант смотрел на приближающуюся колонну. Триста человек, может даже больше, не меньше тридцати конных, оседлавших сильных и выносливых невысоких горных лошадок, и с ними десять легких возов. Они не могли его увидеть, завернувшегося в серый плащ, скрытого в тени, ничем не выделяющегося на фоне скал и снега, как и всю остальную Шестую Роту. Он посмотрел на север, в то место, откуда шла банда – там предрассветную темноту расцвечивало пламя двух пожаров. Не очень больших. Может это догорал пастуший шалаш или стоявший наособицу хутор. Навер не мог удержаться от обозначения своего присутствия.

Кеннет посмотрел направо, туда, где замаскированные ветками, лежали трембиты. Он долго советовался с десятниками, куда какую направить и когда начать играть. От этого зависела их жизнь. И еще от того, сойдет ли лавина так, как они рассчитывали – немного наискось, впадая в проход, по центру которого проходила дорога, а не направляя всю массу по прямой. Другого такого места, где они могли бы успешно использовать трембиты не было, так что им пришлось положиться на удачу.

Он посмотрел на восток, где в любой момент солнце должно было показаться над горами. Это был подходящий момент, то время суток, когда вершины чаще всего сбрасывали лежащий на их склонах снег. Время грома, как иногда называли первый час после рассвета, хотя мало кто теперь связывал это название с лавинами. Это был час, когда температура воздуха повышалась с минуты на минуту, когда мороз, часто сопровождающий весенние ночи, за несколько мгновений уступал теплым лучам солнца. Слой льда таял на глазах, замерзшая земля превращалась в грязь. Так же таял и снег, покрывавший склоны, и слежавшийся слоями на многие футы толщиной. Кеннету это показал один из капитанов, с которым он вместе служил. Привел его как–то на крутой склон и приказал смотреть. Слой снега обрывался там как ножом срезанный, и в том месте, где недавно часть покрова сошла, он видел замерзшую голую землю, покрытую пожухлой травой и инеем. И вдруг, через четверть часа после восхода солнца, земля начала таять, изморозь исчезла, а из–под плотного снега потекли ручейки воды.

– Вес снега вызывает таянье снизу, – шепотом говорил капитан. – Только ночью вода не может вытечь из–за мороза. Теперь течет, и весь склон сейчас скользкий, будто его маслом намазали. Хватит пердануть и все рухнет. Через час солнце высушит землю, большая часть воды под снегом уйдет, и тогда будет безопаснее. По крайней мере до следующего рассвета. Запомни: никогда не веди своих людей в такие места, когда солнце встает после холодной ночи. А если не уверен, то смотри на собак. Они всегда знают.

Лейтенант улыбнулся, услышав тихое повизгивание. Собаки знали. Чувствовали, насколько опасно это место. Это было хорошее время для засады.

Лошади бандитов тоже что–то чуяли. Когда отряд подошел к проходу, шедшие впереди застригли ушами, начали фыркать и нервничать. Банда остановилась. Кеннет ждал, и тут над долиной разнесся глубокий, громкий звук трембиты. Сигнал тревоги. Бургомистр сделал то, что от него требовалось. Лейтенант, как и большинство людей Навера, посмотрел в сторону города. Солнце только взошло, и Арберден, несмотря на расстояние в четыре мили, был виден как на ладони. Кеннет заметил движение на стенах, открывающиеся ворота и выходящих из них людей. Бургомистр должен был поднять всех городских стражников и половину жителей, но выходящая из ворот колонна выглядела впечатляюще. Офицер смотрел, ожидая последней части представления. Как он и приказал, во главе выходящего из города фальшивого отряда вдруг появился длинный шест с красным кругом. Он невесело улыбнулся. Весь расчет строился на расстоянии и убеждении Навера в собственной важности.